Пара слов за мемуары Судоплатова

Товарищ aloban75 напоминает своим читателям, что сегодня все желающие могут отпраздновать День Ликвидации Коновальца. Кто не в курсе - Коновалец это редкая мразота была, главарь педерастической тусовочки под названием ОУН. 23 мая 1938-го года скотиняку подвзорвали в роттердамской кафешке.

Вроде как, сталинские спецслужбы это дело исполнили...
По крайней мере, так принято считать...
Среди коммунистов даже принято этим делом гордиться...
Вот и товарищ aloban75 пишет:

Сразу непонятка: если мирные жители не должны были "никак" пострадать, то почему Коновальца именно подвзорвать решили? Для мирных роттердамцев намного безопаснее было бы, если б главного оуновца отравили, например. Или зарезали. Даже и застрелить паскуду было бы лучше, всё меньше шансов "гражданских" задеть. Вапче-то, способ ликвидации, о котором пишет в своих мемуарах Судоплатов - согласно его рассказу, он лично поднёс Коновальцу бомбу, замаскированную под коробочку конфет - самый негодный, если перед нами стоит задача убрать только самого "клиента" и больше никого вокруг не зацепить... Нестыковочка, однако.

Доложу я вам, в мемуарах Павла Анатольевича Судоплатова вообще очень много подобных "нестыковочек". Но "нестыковки" - это ещё ладно. Не так давно я (не без помощи товарищей с сайта ИСТМАТ) обнаружил в этих мемуарах прямое, явное, наглое и очень мерзкое враньё. Судоплатов (или тот "негр", который за Судоплатова "воспоминания" сочинял) возводит прямо-таки возмутительную клевету на несчастного товарища Кирова, который и так уже от буржуйских наймитов довольно пострадал, жизни через них лишился, во цвете лет. Но буржуйским наймитам мало просто человека убить исподтишка, они свою жертву и после смерти в покое не оставят, ещё и над памятью её поглумятся...

К сути.

Сперва почитаем современный буржуйский учебник истории.

Казалось, ничто не предвещало его гибели. Накануне XVII съезда партии, 17 января 1934 г., Киров выступил на объединенной областной и городской Ленинградской конференции с «культовым» докладом «Сталин — великий организатор побед рабочего класса». С конца июля по август отдыхал в Сочи вместе со Сталиным и с Ждановым. С 3 по 30 сентября был в командировке в Казахстане. 25—28 ноября принимал участие в работе пленума ЦК в Москве, а 29 ноября возвратился в Ленинград и стал готовить доклад, с которым должен был выступить 1 декабря в 18 часов на партийном активе. Но за полтора часа до выступления был убит выстрелом из револьвера в коридоре Смольного. Убийство совершил бывший партработник Л. В. Николаев, у которого было не все ладно с психикой. Незадолго до убийства (15 октября) он задерживался с пистолетом у квартиры Кирова. Однако это не вызвало подозрений: уволенный с работы партиец ходатайствовал о предоставлении какой-либо должности; пистолет принадлежал ему на законных основаниях.
Причины убийства С. М. Кирова руководству партии стали ясны с самого начала следствия. Но, как писал позднее один из руководителей МВД П. А. Судоплатов, следователи не могли объявить, что член Политбюро погиб, запутавшись в интимных связях с замужними женщинами, в частности с привлекательной латышкой, женой убийцы.

Ясно, да? Ссылаясь на Судоплатова, авторы учебника позорят товарища Кирова, выставляя его пошлым бабником, который пострадал за то, что жену своего будущего убийцы сдуру огулял. Ну, г-н научный академик Милов, под редакцией которого учебник вышел в свет, вапче-то - тот ещё выдумщик. Проверим, не врёт ли он. Открываем книгу Судоплатова "Спецоперации. Лубянка и Кремль", читаем. Нет, не врёт Милов. В "мемуарах" "сталинского терминатора" читаем ту же сказочку, ещё и украшенную многочисленными сальными "подробностями":

Когда погибает перебежчик или кто-либо из политических деятелей, тут же начинают выдвигать самые разные версии ухода человека из жизни. Наиболее естественная причина смерти или логически объяснимый мотив убийства зачастую остаются погребенными под напластованиями лжи из-за недомолвок и взаимного сведения счетов.

Классическим примером в этом отношении является смерть Кирова, ленинградского партийного руководителя, убитого в 1934 году.

Киров был убит Николаевым. Жена Николаева, Мильда Драуле, работала официанткой при секретариате Кирова в Смольном. Естественно, охрана

пропускала Николаева в Смольный по партбилету. Кстати говоря, по партбилету можно было войти в любую партийную инстанцию, кроме ЦК ВКП. В Смольном, как и в других обкомах, не было системы спецпропусков для членов партии, и Николаеву требовалось только предъявить свой партбилет, чтобы попасть туда, куда был запрещен вход посторонним.

От своей жены, которая  в 1933-1935 годах работала в  НКВД  в секретном политическом отделе, занимавшемся вопросами идеологии и культуры (ее группа, в частности, курировала Большой театр и Ленинградский театр оперы и балета, впоследствии  театр  им. С.  М. Кирова), я узнал, что Сергей Миронович очень любил женщин, и у него было много любовниц как в Большом театре, так и в Ленинградском. (После убийства Кирова отдел НКВД подробно выяснял интимные отношения  Сергея Мироновича с артистками.)  Мильда Драуле прислуживала на некоторых кировских вечеринках. Эта молодая привлекательная женщина также была одной из его "подружек". Ее муж Николаев отличался неуживчивым характером, вступал в споры с начальством и в результате был исключен из партии. Через свою жену он обратился к Кирову за помощью, и тот содействовал его восстановлению в партии и устройству на работу в райком. Мильда собиралась подать на развод, и ревнивый супруг убил "соперника". Это убийство было максимально использовано Сталиным для ликвидации своих противников и развязывания кампании террора. Так называемый заговор троцкистов, жертвой которого якобы пал Киров, с самого начала был сфабрикован самим Сталиным. Сталин, а за ним Хрущев и Горбачев, исходя из своих собственных интересов и желая отвлечь внимание от очевидных провалов руководства страной, пытались сохранить репутацию Кирова как рыцаря без страха и упрека. Коммунистическая партия, требовавшая от своих членов безупречного поведения в личной жизни, не могла объявить во всеуслышание, что один из ее столпов, руководитель ленинградской партийной организации, в действительности запутался в связях с замужними женщинами.

Ммммм-да. Даже не знаю, как лучше выразиться...
Если кратко, всё вышеизложенное - наглое и беспардонное враньё. Вот вообще всё, подчистую. Не работала жена Николаева в Смольном, не была она никакой "официанткой", не обслуживала она никакие "вечеринки", не собиралась она на развод подавать. Не обращался Николаев к Кирову за помощью (ни через посредство жены, ни самостоятельно), а Киров, в свою очередь, Николаева никогда никуда не "трудоустраивал". И сведения о том, что товарищ Киров вел беспорядочную половую жизнь, можно подчерпнуть только и исключительно из судоплатовских "мемуаров", да и там, как видите, Павел Анатольевич попросту пересказывает жОнины сплетни. А к чему нам россказни судоплатовской супруги (может, она литр коньяку выжрала перед тем, как мужу сказки рассказывать... или головой об шкаф ударилась...), если у нас есть замечательный, свеженький сборник документов под названием "Эхо выстрела в Смольном. Убийство Кирова" (как появится на истмате - присовокуплю сцылку),

давайте его откроем и проверим историю Судоплатова на предмет соответствия истине.

И - сразу же ловим Павла Анатольевича (или кто там эти "мемуары" писал) на вранье. Для начала, Мильда Драулэ работала не в Смольном, а в Управлении уполномоченнного Наркомата тяжелой промышленности.

Это она сама на допросе рассказывает:

Моя фамилия ДРАУЛЭ Мильда Петровна, 1901 г. рожд., инспектор сектора кадров Уполнаркомтяжпрома, член ВКП(б) с 1919 г. (билет в портфеле).

Вот, не в Смольном и даже не рядом (Управление, есличо, располагалось на канале Грибоедова, а это от Смольного час ходьбы примерно - так же, товарищи ленинградцы?), и совсем не "официантка". Инспекторы же из сектора кадров вряд ли "обслуживали кировские вечеринки". Теперь касаемо "обращений к Кирову по поводу трудоустройства". Также слово Мильде:

Мой муж НИКОЛАЕВ Леонид Васильевич, член ВКП(б) с 1924 г. Я замужем за ним с 1925 г. Познакомились в Луге. Я там работала в Укоме ВКП(б). Он был тогда завед. общим отделом Укома ВЛКСМ.

В настоящее время он не работает. В апреле месяце 1934 г он состоял сотрудником филиала Института истории ВКП(б), который на Мойке, 59 в здании Делового клуба. В то же, приблизительно, время он был мобилизован местной ячейкой ВКП(б) на работу на транспорт. Он отказался ехать, мотивируя тем, что болен (у него иногда действительно бывают сердечные припадки, которые длятся некоторое время). Кроме того, он мотивировал свой отказ от поездки семейными обстоятельствами. У меня двое детей (7 лет и 3 года) и мать-старуха. Местной ячейкой он был исключен из партии тогда же за отказ ехать на транспорт. Райком Смольнинского района его восстановил в партии (это было примерно в мае), объявив ему строгий выговор. Это решение он обжаловал в парткомиссию в Смольный. В Смольном подтвердили постановление района. Тогда он обжаловал в ЦК. Пока ответа не было еще (с его слов).

Ничего общего с судоплатовской историей.
Но, быть может, это Мильда врёт? Может, она просто постеснялась рассказать следователю-чекисту о своей порочной связи с Кировым? Может, она просто забыла упомянуть о том, что собиралась разводиться с мужем? (И потом, наверное, собиралась выйти замуж за Кирова... Который, так-то, женат был...) Может, сам Николаев прольёт свет на это запутанное дело?

Давайте почитаем прощальное письмо, которое Николаев составил для родни, когда собрался Кирова убивать. Николаев несколько таких посланий накатал, вот одно из них:

Дорогой жене и братьям по классу.

Я умираю по политическим убеждениям, на основе исторической действительности.

...Ни капли тревоги, ни на йоту успокоения...

Пусть памятью для детей останется все то, что осталось в тебе.

Помните и распростр. — я был честолюбив к живому миру, предан новой идеи, заботе и исполнения своего долга.

Поскольку нет свободы агитации, свободы печати, свободного выбора в жизни, и я должен умереть.

Помощь из ЦК (Политбюро) не подоспеет, ибо там спят богатырским сном...

Ваш любимый НИКОЛАЕВ.

Чтой-то тут нету ни упрёков в неверности, ни обвинений в адрес "коварного соблазнителя-разлучителя", товарища Кирова. Читаем другое "прощальное письмо":

К 3-х ЛЕТ. ЛЕНИ.

Дорогой Мильде.

Судьба нас связала с тобой навсегда. Ни краса девичья меня смутила, ни жена — как раб подчиненный ты есть? А как лучший друг жизни... Как близкие и преданные друзья мы остаемся быть.

Я редко когда-либо ошибался!

В тебе я нашел самого верного друга.

Как еще много в тебе торопливости и решительности, особенно это показало твое мужественное поведение за последний период.

Дорогая Мильда, будь и впредь такой же, непоколебимой. Ведь с тобой мы все силы отдали...

Мои дни сочтены, никто не идет нам навстречу.

Вы простите мне за все...

К смерти своей я еще напишу Вам много (завещание).

Ваш Л. НИКОЛАЕВ.

Письмо довольно бессвязное, но ведь совершенно ясно, что неверной жене не станешь писать "в тебе я нашёл самого верного друга, будь и впредь такой же непоколебимой". Как видим, Николаев никого ни в чём не обвиняет, наоборот - сам просит прощения.
Кстати, Николаев ещё и дневник оставил, и всякие личные записки, но и там, представьте себе, ни слова нет об измене супружницы. Зато там есть какие-то очень подозрительные рассуждения, прочитав которые так и хочется немедленно начать "выдумывать из головы троцкистский заговор". Вот, к примеру:

«Чем я остался верен партии и отечеству (знак вопроса), тем, что я не порвал с партией, а встал на к/p путь. Мне предлагали большие суммы денег за мои документы, но я ни на что не пошел. Последние свои письма — завещание я бы мог перевести на трех языках, но от этого отказался».

Интересно, как Николаев потом объяснял эти записи кровавым сталинским ищейкам.

ПРОТОКОЛ ДОПРОСА Л.В. НИКОЛАЕВА

2 декабря 1934 г.

ВОПРОС: В Ваших личных записях имеется заметка, что Вам предлагали много денег за составление Вами документов. Скажите, кто Вам эти деньги предлагал и о каких документах Вы писали?

ОТВЕТ: Говорю откровенно и прямо, что это место в моих записях преувеличено.

ВОПРОС: Как понимать Вашу фразу «преувеличено»?

ОТВЕТ: Надо понимать, что этого не было и это я просто выдумал, когда записывал.

ВОПРОС: Для чего именно это Вы выдумали?

ОТВЕТ: Выдумал это потому, что хотел сгустить обвинение против меня после того, когда я буду допрашиваем после совершения убийства. Уточняю, что я хотел этой записью оставить после себя след, потому что не полагал, что, совершив убийство, мне не удастся покончить жизнь самоубийством. Кроме того, подобными записями я подготавливал себя морально к совершению убийства и самоубийства.

ВОПРОС: Ваши показания о записи, говорящей, что Вам предлагали деньги за документы, не соответствуют истине, они нелогичны и запутаны, скажите прямо, кто Вам предлагал деньги за документы?

ОТВЕТ: Повторяю еще раз, что все это только моя личная фантазия. Никто никаких денег мне не предлагал, никаких документов кому-либо передавать я не думал. Это можете проверить сами и убедиться, что ни один из моих личных документов никуда не попал и все они находились при мне.

ВОПРОС: Что Вы подразумеваете, когда говорите о передаче документов?

ОТВЕТ: Я имею в виду, что этими документами являлись мое личное письмо матери и больше ничего и вообще ни о каких документах я не думал, когда делал свои записи.

Ух!
Я вот никаким боком не параноик, я скорее, напротив, излишне беспечный человек, но даже мне сдаётся, что этот Николаев что-то недоговаривает... Лично я на месте следователя - непременно решил бы копать глубже. Следователи и копнули глубже. Что они откопали - об этом мы в другой раз поговорим. Про Николаева так и так подробно говорить придётся, раз уж мы с товарищами истматовцами решили про 37-й писать - нельзя понять, что происходило в 1937-м, если не понимаешь, что происходило в 1934-м.

А сейчас вернёмся к нашему Судоплатову. Судоплатов (или тот "негр", который за Судоплатова "воспоминания" сочинял) - конченая живность. Распускает, тварина, мерзкие сплетни о трагически погибшем человеке. Причём ясно, что судоплатовская жена ничего не могла рассказать мужу ни про "любовниц Кирова", ни про то, что Мильда Драулэ "работала в Смольном официанткой". Значит всю эту клеветническую чушнину Судоплатов (или тот "негр", который за Судоплатова "воспоминания" сочинял) попросту ВЫДУМАЛ. Значит книга "Спецоперации" - никакие не "мемуары", а художественная литература, причём явно политически заангажированная по полной программе, и относиться к ней нужно - соответственно.

Так что на месте товарищей коммунистов (и товарищей, причисляющих себя к коммунистам) я бы поостерёгся цитировать книжку Судоплатова.
Судите сами, дорогие братцы-товарищи, если Павел Анатольевич так нагло врёт про обстоятельства убийства Кирова - где гарантия, что правдивы его истории про "ликвидацию Коновальца при помощи бомбы в конфетной коробке"? Где гарантия, что правдивы его истории о "ликвидации Троцкого по приказу Сталина"? Вы вообще в курсе, товарищи дорогие, что эти истории, ставшие уже какбе "классическими", имеют в своей основе - только и исключительно - "воспоминания" Судоплатова? Автор коих (уж кем бы он ни был), как мы только что выяснили, не гнушался враньём и клеветой.

Будьте осторожны, товарищи! Сохраняйте бдительность и не идите на поводу у классовых врагов! Разоблачайте врага под любой маской!

Даже если это - маска "Сталинского Терминатора".

Рот Фронт!